Мотострелковые учения воинов.

         Летом  в 1942 году неожиданно для жильцов в деревню М. Уркат въехали на трехколесных  зеленых мотоциклах солдаты в военной форме. Их было много, наверное, рота. В панике жители думали, война пришла. На мотоциклах сидели солдаты с винтовками и автоматами. Ездили с большой скоростью и стреляли. Конечно, эти стрельбы были с холостыми патронами, но звук был настоящий. Мы, конечно, об этом не знали. Командиры предупреждали  не попадаться на пути. Задавят, и отвечать никто не будет. Особенно дети не должны отходить от своего дома. На  лужайках, около оврагов, выкапывали  своими солдатскими лопатами  ямки, там прятались. Это учение длилось только один день.

 Войну в это время все сильнее осознавали жители Мордовии. Немцы шли на Москву. Жить становилось тяжелее. Мужчин в деревне не осталось.  Остались только старики, в том числе и мой дедушка Иван, с которым я жил. Таких стариков было не более 3-4 человека и хромой председатель колхоза Василий. Его никто не выбирал. Ему перед уходом на фронт мой дядя Александр оставил печать. И тот руководил. Для фронта, для  солдат жители собирали, что могли – носки и варежки шерстяные вязали женщины. Помню, варили картошку в кожуре, очищали, резали на дольки, на жестянках и сковородах сушили. Потом отдавали на фронт в сушеном виде. Налоги были большие. Брали натурой: масло, шерсть, яйца, овечьи шкуры. А мы пили только снятое молоко. Так называли молоко после того, когда в погребе сливки поднимаются на поверхность, приносили домой, сливки ложкой снимали  с поверхности и сливали в кастрюлю или кто куда смог. Набрав достаточный объем этой массы, пахтали  в деревянной посуде диаметром 20-30см и высотой  в  пол роста человека. Пахтали деревянным диском, надетым на конец деревянной палки высотой человеческого роста. Диск имел диаметр в 1-2 см  меньше внутреннего диаметра посуды. Сливки выливались в эту посуду и  диск с палкой непрерывно опускали в сливки и поднимали. Это надо делать с    такой скоростью, чтобы в сливках    создать турбулентность. Эту работу поручала мама делать и мне. Работа такая не из приятных, руки уставали. До образования масла приходилось пахтать примерно 1 час. Когда мама доила корову, я выходил из дома с кружкой и ждал, когда подоит корову и нальет мне парное молоко. У нас была и коза. Мама после дойки коровы доила  ее. Мне было безразлично, какое молоко нальет. Вообще, в одно время было модно держать коз, и многие держали. Потому,  что не всем под силу было держать корову. Проблемы были с сеном. Из живности были у нас еще овцы, куры.  Поросенка  покупали всегда весной, вырастал и поздно осенью, когда морозы начинались, дедушка ножом закалывал. Ощущение при этом не из приятных, когда слышен  визг животного, которого сам пас.   А после войны мы держали и гусей.

      Со второго класса у нас были уроки по военному делу. Учил  военрук (так называли этого учителя). Это мужчина, побывавший на войне, но пришедший в связи с ранением. Достаточно бодрый и крепкий. Давал  деревянные винтовки,   выводил   нас осенью или весной на улицу. Строем шли к пруду. Давал команду "Ложись!   и ползком вперед с винтовками на врага!". Кто из нас  пытался не ложится на грудь, а идти на руках, он говорил: " Враг уже подошел к Сталинграду и  пойдет на Москву через нашу землю (Мордовию) и тогда узнаете, как ползти".   В этой же одежде после мокрой лужайки сидели на занятиях по другим предметам. В это время на самом деле предполагали, что война пройдет и через нас. Власти дали команду в деревнях выкопать окопы (траншеи). Женщины начали  копать. Разделили деревню на участки. Каждому участку свой окоп нужен. Примерно участок из  10 домов на  один окоп. Окоп должен быть такой ширины, чтобы могли два  человека при встрече разойтись. Глубина окопа около  человеческого роста.  По длине он  должен быть зигзагообразным. Сверху должна быть крыша из брусьев и слой земли не меньше 0,5м. Каждая семья копал свой участок. Некоторые  семьи выкопали до нужной глубины. Другие отставали. Потом власти дали команду пока воздержаться, дальше не копать. Сталинград немцы не взяли. Когда наши войска начали наступать на врага,  стало понятно, что военное дело с  малолетними детьми не обязательно, военрук к нам не стал приходить. Сказали, что его взяли снова на фронт. Считался раненым, а  мог  к нам на занятия ежедневно приходить из пос. Урей (около леса), от которого  расстояние до нас считают 7 км. Вспоминается, что все время заходил он в школу вспотевшим. Видимо быстро ходил.   И так эти траншей остались и после войны. Земля на этом месте сравнялась только спустя много лет после войны.      

      В школе у нас после двух уроков была большая перемена на 20 минут. Мы все выбегали, и каждый из нас бежал в свой дом за хлебом. Этот черный хлеб посыпали сверху солью и бегом обратно. За это время, пока бежал обратно, съедался этот кусок хлеба из  ржаной муки.  Преимущественно хлеб состоял из картошки, мякины и у многих -  лебеда. К концу войны и в 1945 – 1947гг. лебеда  и картофель  были основными составляющими хлеба. Лебеду заготавливали осенью, когда поспевала верхняя часть ее. Рукой захватываешь верхушку,  тянешь руку верх, и в ладони остается то, что надо с черными семечками, как мак.   Наши  соседи, а у них было 6 детей, пекли хлеб еще и из липовых листьев с добавлением картошки. Этими лепешками меня угощали, они невкусные. Тайком бросил лепешку под лавку. После копки картошки земля еще раз перекапывалась, и искали оставшиеся  картофелины. Ведро накопаешь и несешь радостно домой. Весной снова перекапывали картофельное поле и искали уже  "крахмал". Так называли гнилую картофель. Кожуру снимали, клали на жесть, доски, материал.   Сушили на улице под солнцем, дома. Потом этот крахмал превращали в порошок и пекли блины. Ели, куда денешься. Запах только специфический, но привыкали. Во время каникул, после того как скосят рож и сложат снопы  в  копна, мы ходили собирать колоски между этими копнами.