Об арестах и репрессиях

     У дяди Петра жена  Александра (Шура) имела сестру Полину. Муж Полины Данил умер  в деревне в День Победы (9 мая 1945г) от туберкулеза. В день смерти я был у них. Видел, как умирал. Его брат Тимофей приехал с войны и заменил его. Стал жить с Полиной в этом доме как муж. Устроился работать в Ельниках в милиции - заведовал отделом кадров. Он организовал   нашу поездку на Камчатку. Вначале о другом. Он спас жизнь военнопленному Ивану. Об этом рассказал Тимофей  Шуре уже  перед концом своей жизни. После войны наших военнопленных (которые оказывались у немцев)  по приказу И.В. Сталина арестовывали и ссылали  неизвестно куда. Обычно они не возвращались оттуда.  Этот Иван был в армии у генерала А.А. Власова.  Вся армия в начале войны была окружена немцами и взята в плен, в том числе и генерал. Сталин считал, и нам так преподносили, что Власов сдал немцам добровольно армию. Иван, как  сам рассказывал, был в плену, но находился не в концлагере, а работал у какого-то немецкого фермера на территории Германии. Освободился после войны. Прислал вначале письмо из армии бабушке и дедушке (он у них рос и воспитывался), что жив и здоров. Затем вернулся домой. В 1946 году стали всех бывших военнопленных (как предателей народа) начали арестовывать. В том числе  пришло из Москвы письмо в милицию с. Ельники о том, что Иван тоже подлежит  аресту. Тогда их арестовывали без суда. Первым, как начальник отдела кадров, прочитал это письмо Тимофей. Подумав, как он рассказывал, решил уничтожить это письмо. Рискуя, не зная чем, взял и сжег это письмо в голландке (печке) там же в здании милиции. Не знаю, по какой причине, но из-за головной боли Иван умер в 1956г. Тимофея уже теперь тоже нет в живых. Он работал в милиции до 1949 года. Потом на него поступила жалоба  о том, что его  родственник был кулаком.   После этой жалобы вскоре его уволили из милиции.

    С 2000 года началась  реабилитация политических заключенных и военнопленных. Мама рассказывала  мне  такой случай. Во время коллективизации бывали  бурные собрания. Такое собрание шло и в здании школы, где потом я учился. На этом собрании один колхозник выступал перед колхозниками. Впереди стол, сзади его - стена, на которой висел портрет вождя революции. Потолки низкие, портрет висел низко. Размахивая (жестикулируя) при выступлении руками, неожиданно для себя задел   бумажный портрет  вождя в рамке  и проткнул его рукой, где и  образовался разрыв. Учительница Мария Михайловна знала, что портрет получен из Ельников, а промолчать об этом случае невозможно (боясь, обвинят ее). На    другой   день пошла в район (Ельники) и сказала о случившемся. Сразу же приехали за ним и увезли  неизвестно куда. До сего времени от него ни письма, ни самого.  Прошло с того времени уже 70 лет. В те времена учительницы были даже   с семилетним образованием. Позже она учила на дому безграмотных колхозников. Ходила из дома в дом с букварем и учила читать взрослых. И к нам, помню, заходила и занималась с мамой. Впоследствии она вышла замуж за Афанасия и мы вместе уехали по переселению на Камчатку.

     Другой эпизод из жизни того времени. У моего деда Ивана по отцовской линии   был брат Михаил. Его убили кулаки. Это было так. На колхозном собрании на конном дворе проходили бурные  выступления. В результате ссоры братья кулаки (крестьяне, считавшиеся богатыми по сравнению с остальными)  взяли колы и ударили Михаила по голове. Он тут же  скончался. Жена Михаила вскоре была назначена председателем сельского Совета. Она быстро добилась, чтобы их арестовали.  До сих пор   о них  ничего неизвестно. Эта женщина была грамотная, низкого роста, не любила принимать замечания в свой адрес.

      Мой дед и Михаил (возможно и другие их братья) в молодые годы жили в одной избе у отца Игнатия. Женились. Что-то  она не ладила с моим дедушкой. Остались обиды. Кто виноват, только они знали. Потом Игнатий с сыновьями построили дома.  Дедушкин пятистенный кирпичный дом и сейчас сохранился. Дом Михаила кирпичный стоял рядом, за ним дом деревянный третьего брата Григория. Дети у них появились. Мой папа Ефим женился в 1930 г.  Решив отомстить за прежние обиды, жена Михаила пришла к моей маме и сказала тайно: "Анна, отделитесь от деда Ивана, возьмите свою долю. Буду раскулачивать его". Власть у нее в руках. Мама с отцом не могли так поступить неожиданно, что подумает дед. Не отделились. В 1933г. пришли раскулачивающие люди и все забрали, что у них было. Единственное послабление  деду сделала то, что его не сослала в Сибирь. Но проучила.

       С этого момента  мой дед и родители начали жизнь с нуля. Взяли все, что могли: скотину, постельные принадлежности, одежду. После нового урожая смололи муку. Мама спекла пирожки. Взяли по пуду пирожков мама с отцом, и пошли пешком продавать на базар в Краснослабодск. Расстояние 30 км. В деревне Пичингуши жили знакомые и решили у них  переночевать. Легли на полу. Но настолько много было клопов, что они вынуждены были встать и выйти из дома. Сели на крыльцо, поставили  рядом свои сумки с пирожками и в дремоте ждали рассвета. Как только появились на дороге первые люди, они пошли за ними. Дошли до Краснослабодска, Продали успешно пирожки и сразу же здесь купили телочку. Привели домой. Дедушка их не пускает домой. Осердился наних за то, что купили такую маленькую телочку. Сказал «Идите со своей телкой куда хотите!». Отец растерялся. В итоге оказалось, что напрасно ругал.    Выросла хорошая корова пятнистая, красно-белого цвета. Назвали Жданкой. Небольшого роста, но молока давала много. Она меня молоком обеспечивала. Сдохла (примерно в 1948г) от переедания картофеля, который оказался в бурте на колхозном поле. Купили другую корову коричневого цвета, большого роста. Молока давала тоже много. Перед уездом по переселению ее обменяли на корову у знакомого милиционера, а его корову  сам сдал  на мясокомбинат и дал справку, как будто мы сдали. По этой справке получили по приезду в новое место жительства корову. Была безрогая.  Этот милиционер Шитов ранее ( примерно 1946г) приходил с другим  милиционером к нам с обыском. Был в деревне такой человек  Андрей. Любил писать жалобы. Написал и на нас, что мы гоним самогон. На самом деле вся деревня гнала для праздников и для угощения гостей. Наша мама тоже гнала, не больше других. Только для себя.  Тогда  для колхозников водка считалась недоступной ввиду безденежья. Самогон гнали  из картофеля. Как получилось, не знаю, но самогон в этот день оказался  в подполе. У края фундаментной стены. В подполе было и много картофеля. Шитов сказал, что он зайдет в подпол, а другому милиционеру велел стоять у творила подпола.  Мама керосиновой лампой освещала подпол, а он производил обыск. Наткнулся на бутыль (четверть) с самогоном, матюгнулся и сказал, что головой ударился о балку.   Накрыл он бутили  с самогоном получше тряпками и сказал: "Тут ничего нет" и поднялся наверх. В те времена по Сталинскому закону  самогоноварение запрещалось и наказывалось тюрьмой, а если продавал, то считалось незаконным обогащением, и срок увеличивался. Например, в Б. Пашатах у маминой двоюродной сестры Прасковьи татарин купил самогон и нес к себе домой в Акчеево. Навстречу попался милиционер и спросил, что несешь, покажи? Вынужден показать, и спросил, где  взял? Он сказал. За это ее посадили на 5 лет в тюрьму. Она была уже старенькая и через 3 года освободили по амнистии.    

=